Военно-морской триумф и дипломатия: пребывание Петра Великого в Керчи

Морским судам быть

Пётр отлично разумел: грандиозный его замысел – превратить отсталую страну в могучую державу – выполним только при условии выхода на мировые торговые магистрали, пролегавшие по морям. Однако на Балтике хозяйничала Швеция, а на Азовском и Чёрном морях безраздельно господствовала Османская империя.

Взятие турецкой крепости Азов в устье Дона стало первой победой на южных рубежах. До реализации главного плана было ещё далеко, но молодого правителя переполнял оптимизм: «Строим корабли – и в Чёрное море. Крым будем воевать!» Вскоре боярская дума постановила: «Морским судам быть». На воронежской верфи закипела работа.

Поскольку страна не имела возможности вести войну одновременно на севере и на юге, обстановка требовала заключить с османами мирный договор. Вместе с тем, чтобы показать воинственному соседу морские силы России «в юном, но грозном величии», Пётр принял решение: отправить дипломатическую миссию в Стамбул не по сухопутью, как раньше, а прямиком через море. Для сопровождения послов снарядили целую эскадру: опасались, как бы султанский наместник в Керчи не заупрямился пропустить корабль через пролив.

Державный труженик

27-летний Пётр Алексеевич дневал и ночевал на верфи: «Изволил работать неусыпно топором, теслом, конопатью, смолой гораздо прилежнее и исправнее старого и хорошо обученного плотника. А вечером запирался в каюту, выправлял воинские артикулы, обдумывал и дополнял тайный наказ, как вести переговоры в Константинополе».

В процессе подготовки к кампании царь утвердил образцы бело-синего-красного флага России и военно-морского Андреевского стяга. Впервые эти знамёна украсили мачты кораблей, собиравшихся в Керчь.

Неожиданным для военного совета стало заявление Петра о том, что он самолично отправится в экспедицию. Попытки отговорить от опасной затеи успеха не возымели, и после дебатов решили: государь принимает звание командора Петра Михайлова на корабле «Апостол Пётр».

В конце лета 1699 года эскадра покинула Таганрог и двинулась в сторону Крыма. Начался первый боевой поход русского флота. Выйдя в море, провели «обучительную баталию»: мало ли что от турков можно ожидать! Все экипажи показали в «примерном сражении» слаженность и мастерство: «Скорпион» поразил «Отворённые врата», а «Благое начало» победило «Цвет войны».

Как снег на голову

Спустя четыре дня дюжина боевых кораблей под неведомыми туркам флагами приветствовала сонное, безмятежное местечко артиллерийским салютом и стала на якоря в 10 верстах от города. Хозяева Керчи всполошились. Вторичный шок они испытали, когда нежданно-негаданно пред их ясны очи явились русские парламентёры с настоятельной просьбой: не препятствовать проходу в Чёрное море корабля с царскими посланниками. Переговоры шли несколько напряжённо: серьёзность намерений московитов подтверждали сотни орудий и, по самым скромным подсчётам, две с половиной тысячи военного люда – солдат и казаков.

При всём при этом вели себя гости предельно вежливо. Не преминули нанести администрации официальный визит. Командующий турецкой флотилией принял вице-адмирала Корнелия Крюйса на флагманском корабле. Потчевал кофеем и увещевал: «Вы нашего моря не знаете. Недаром зовут его Чёрным: случается, делает оно чёрными сердца человеческие». Однако упрямцы стояли на своём: имеется государев указ идти в Стамбул морем, и надлежит его исполнить. На том и расстались. Глава делегации поклонился и спустился в ожидавшую его шлюпку.

Внимательные московиты

Рослый квартирмейстер Пётр Михайлов вытянулся во фрунт: «Куда прикажете править?» «Давай к берегу», – махнул рукой Корнелий. Матросы налегли на вёсла, и лодка вскоре врезалась в береговую гальку. Добры молодцы чинно направились к воротам, но их не пустили: «Иноземцам не велено». У Петра заиграли желваки, но Крюйс сказал как отрезал: «Не пускать – это их право. Ну да ничего. Прогуляемся вдоль стен, поднимемся на пригорок, и будет всё как на ладони».

С холма, который спустя столетия получит гордое название «гора Митридат», вице-адмирал и его спутник, «его царское величество в платье корабельщика», увидели немало интересного. Записи, что скрупулёзно вёл Крюйс, рисуют детальную картину Керчи конца XVII века: «Крепость с пятью башнями, однако же стены в некоторых местах развалились и зело некрепкие. Дома все вышиной в одно жильё, кровли плоские. 20 мечетей и две греческие церкви, из них одна турецкая, наизначительнейшая, близ водяных ворот».

Ряд деталей требует пояснения. «Водяными» назывались ворота, обращённые к воде, в данном случае к морю. В «наизначительнейшей» мечети Корнелий узнал очертания православного храма, и поныне радующего глаз и душу, – церкви Иоанна Предтечи.

Возвратились счастливо

Через несколько дней власти всё же дали добро, и корабль «Крепость» взял курс «пучиною Эвксинпонтскою прямо к Царюграду». Эскадра, блестяще выполнив военно-политическую задачу, напоследок ещё раз отсалютовала Керчи из всех пушек и в полном составе вернулась в Таганрог. Чёрное море решило не выказывать бурный нрав, и посольство благополучно прибыло в столицу Османской империи.

Переговоры длились почти год и заставили султана изменить своё отношение к Московскому царству. Стороны договорились не воевать на долгий срок. Высокая Порта уступала России обширные территории. Упразднялась дань Москвы Крымскому ханству: с государством, накопившим военную мощь и вышедшим на морские просторы, уже приходилось считаться. На обратной дороге «Крепость» посетила Балаклаву и Кафу, где взяла на борт 170 русских солдат, захваченных турками в плен во время осады крепости Азов.

Впечатления от посещения Крыма Пётр I изложил в свойственной ему афористичной манере: «Из пути своего мы возвратились счастливо. Приняли нас зело ласково, но с великою частью боязни».

В вечное владение

О кратковременном, но столь значимом пребывании Петра Великого в Керчи рассказывают памятники. В год 300-летия Российского флота энтузиасты установили стелу с барельефным портретом императора и старинным якорем-«адмиралтейцем». Несколько лет назад площадку перед торговым портом украсил бюст государя-реформатора.

Однако главным памятником стала крепость Ени-Кале, которую Высокая Порта начала спешно возводить сразу после визита русской эскадры.

Проходя Керченский пролив, вперёдсмотрящий «Крепости» сообщил о большом строительстве, что развернулось напротив того места, где годом ранее стояли наши корабли.

– Видать, испугался басурман, – усмехнулся командир. – Фортецию строит. Да вот долго ли простоит?

Прожила Ени-Кале одну человеческую жизнь. В 1774 году, согласно Кучук-Кайнарджийскому мирному договору, крепости Керчь и Ени-кале передавались в «полное, вечное и непрекословное владение» Российской империи. А спустя девять лет к России был присоединён весь Крымский полуостров.

Иван Коваленко, краевед.